Автор: Леонид Мач

Австрия: бедное детство, мятежная юность

Фердинанд Кропф родился 4 июня 1914г на Адриатическом побережье Австро-Венгрии в городе Триест. Отец - австриец, мать - итальянка. В 1919 году, сразу же по окончанию первой Мировой Войны, Австро-Венгрия распалась, город Триест вошёл в состав Италии. Кропфы переехали в Грац на родину отца. Но и в Граце семья Кропф не стала своей. В семье было четверо детей – жили очень трудно. С двенадцати лет Фердинанд подрабатывал подручным маляра, после занятий в школе, но школу не бросил. После окончания средней школы, он три с половиной года учился на слесаря – механика, а выучившись, почти год оставался безработным, перебиваясь случайными разовыми заработками. И все же была у юноши не только работа. Фердинанд с 13 лет (1927г.) начал заниматься альпинизмом – совершал несложные восхождения в окрестностях Граца в Штирских Альпах; активно занимался горными лыжами. Однажды на первенстве города он занимает второе место.

Политическая жизнь Австрии того времени похожа на бурлящий котёл. Здесь столкнулись правые социал-консерваторы и левые - социал-демократы и коммунисты. Как и многие представители немецкой молодежи он политически активен: в 15 лет вступает в молодежную организацию под эгидой социал-демократической партии «Красные Соколы», затем в «Союз Социалистической Молодёжи». После того, как в Австрии были сформированы две военизированные организации: правая - Хеймвер ("Союз защиты Родины") и левая – «Шуцбунд» ("Союз обороны") Фердинанд вступает в «Шуцбунд» – («Союз обороны»), военизированную организацию социал-демократической партии. В 1933 году к власти в Австрии приходит профашистский лидер Энгельберт Дольфус. Шуцбунд официально запрещают - левые вынуждены уходить в подполье.

Восстание вспыхнуло 12 февраля 1934 года в Вене и других крупных населённых пунктах Австрии. Поводом для начала восстания стал обыск в штаб-квартире социал-демократов, в котором участвовали не только полиция, и войска, но и боевики Хеймвера. Оплотом восстания стали рабочие районы Вены. Для подавления восстания правительство привлекло армию: армия применила полевую артиллерию, минометы, удушающие газы. Участников восстания расстреливали без суда и следствия прямо на улице. Восстание было подавлено. Участникам его нельзя было оставаться в Австрии, где по отношению к ним велся политический сыск и репрессии. Фердинанд Кропф и четырнадцать его товарищей нелегально перешли австро-чехословацкую границу. Были задержаны чехословацкой полицией и доставлены в Брно, где на стадионе был оборудован лагерь политбеженцев. Задержанным был предложен выбор: остаться в Чехословакии, или выехать в одну из стран - СССР, США, Францию. Каждый из участников восстания оказался перед выбором: капиталистический запад с буржуазными ценностями или непонятная Россия, строящая социализм, декларирующая ценности социализма - «Свободу, равенство и братство!»


СССР: выезд на зов кавказских ветров

Фердинанд выбирает СССР, но как ни странно не политический уклад ведет его в непонятную Россию. Он самозабвенно любит горы и стремление увидеть Кавказ, Памир и Тянь-Шань становится приоритетным в выборе. В апреле 1934 года три сотни шуцбундовцев, среди них Фердинанд Кропф, прибыли в Москву. В Москве приехавших разбрасывают по разным городам. Кропф приезжает в Харьков. В Харькове устроился слесарем на Харьковский электромеханический завод. Впервые в жизни он нашёл работу по специальности. Впрочем, кроме постоянной работы, в Харькове – крупном промышленном городе сильный клуб альпинистов. В следующем 1935 г. Фердинанд Кропф вместе со своими товарищами альпинистами из шуцбунда приезжает на Кавказ в баксканское ущелье, в альпинистский лагерь «Адыл-су», и совершает первые кавказские восхождения.

Среди восхождений 1935 года есть и восхождение на Ушбу, вершину-мечту, которая уже в то время была европейским эталоном альпинистского мастерства. Летом 1935 года на Кавказе Фердинанд знакомится со своей будущей женой - Любовью Сергеевной Бутаревой. Они расписались на следующий год, когда Любовь Сергеевне исполнилось 18.

Австрийские альпинисты – «Шуцбундовцы» организовали первые в СССР курсы по повышению квалификации инструкторов альпинизма, горную школу высшего мастерства – «Bergsteigerchule». Половина преподавательского состава - одиннадцать австрийских профессиональных альпинистских инструкторов. За первый же год на этих курсах были подготовлены 168 инструкторов альпинизма. Фердинанд Кропф активно участвовал в этой работе. Осенью 1935 года его пригласили в Москву для работы по организации альпинизма в профсоюзе работников электросвязи (ДСО «Молния»). От такого предложения отказаться было невозможно – Фердинанд уже понял, что его жизнь неразлучна с горами и альпинизмом.

В 1936 году вместе со своим другом Петром Заричняком в тяжелейших условиях совершает первопрохождение Северной стены Центральной Шхельды. Кропф был ранен камнем, шрам на левой щеке остался на всю жизнь. Восхождение потребовало семь дней напряжённой работы, ещё два дня ушло на спуск. Это было одно из сложнейших восхождений, совершённых советскими альпинистами на тот момент. Казалось бы жизнь выстраивается, но начинается 1937 год, когда не только в каждом иностранце, но и в соседе «поющем в другой тональности» видят шпиона и врага народа. Под негласный надзор НКВД попадают все шуцбундовцы. Из трёх сотен шуцбундовцев, получивших политическое убежище в СССР, в 1937 году уцелели единицы, но и многих из тех кто уцелел в 1937, чуть позднее в 1939 году выдворили в гитлеровскую Германию. Ф. Кропфа увольняют с работы.

…Петра Заричняка расстреляли в 1937 году. На допросах «с пристрастием» он не оговорил своего напарника по связке Фердинанда Кропфа. Альпинистское братство не раз выручало. Вот, что рассказывает дочь – Светлана Кропф о годах репрессий:

«В 1937 году, когда я уже была, но ещё не родилась, папу уволили с работы. Маму на работе спрашивают:
- Люба, твоего взяли?
- Нет, пока дома.
Заходит дядя Миша Ануфриков:
- Фердинанд, завтра понедельник, тебе на работу.
Отец в ответ:
-Миша, какая работа, меня же уволили?
- К нам на завод! Ты же токарь высшего разряда.
Отец в ответ:
-Токарь-то я неплохой, только …Миша, у тебя семья!
- Пропуск выписан на завтра - не выйдешь на работу – прогул. Хочешь, чтоб тебя выгнали за прогул - тогда я тебе не помощник!"

Вместе с репрессиями пришло осознание строя, в котором он очутился, поэтому Фердинанд всю жизнь аккуратно уклонялся от политических разговоров.

В 1940 году Фердинанд Алойзович Кропф получает советское гражданство. Ему присваивают звание Мастера Спорта СССР по альпинизму.

Война: территории «группы Фрица» – оккупированные Белоруссия, Венгрия, Австрия

История службы Ф. Кропфа скрыта покровом тайны. Неудивительно: Кропф служил в ОМСБОН НКВД, материалы о специалистах-диверсантах этого подразделения до сих пор могут находиться под грифом «Секретно». Известно только, что уже в 1941 году антифашист Кропф записался добровольцем через Добровольно-спортивное общество «Динамо». В рядах ОМСБОН плечом к плечу сражались работники госбезопасности, бойцы подразделений пограничных и внутренних войск, боевики Коминтерна, выдающиеся советские спортсмены.

Вот краткие выдержки из документов разных лет:

«Кропф Фердинанд Алойзович, звание - красноармеец, должность - истребитель танков, 1 МСП ОМСБОН НКВД, доброволец через общество Динамо» (Выписка из книжки красноармейца).

«За период службы, Кропф Ф.А. принимал участие в боевых действиях в составе партизанской бригады «Вперёд», действовавшей под командованием Шемякина П.Г. в тылу немецко – фашистских войск на временно оккупированной территории Белоруссии с 3 апреля 1942 г. по 23 октября 1943 г. в качестве командира роты. С 27 июля 1944 г. по 20 мая 1945 г., являлся командиром партизанского отряда «Авангард», действовавшего в тылу немцев на территории Австрии» - (Из архивной справки. Период с 24 октября 1943 года по 27 июля 1944 г. в справке не отражён.) «Во время Великой Отечественной войны выполнял специальные задания Родины». (Запись в личном деле Фердинанда Кропфа по месту работы в ЦС ДСО Профсоюзов)

В книге И. Б. Линдера "Диверсанты. Легенда Лубянки – Павел Судоплатов" Ф. Кропф упоминается как руководитель рaзведывaтельно - диверсионной резидентуры наряду с другими - К. Орловским, С. Вaупшaсовом, Д. Медведевым, Н. Прокопюком, В. Кaрaсёвым, А. Рaбцевичем, Л. Пaртынским.

Вот как об этих годах вспоминает дочь - Светлана Кропф.

…1943г. – Победа под Сталинградом, фашисты бегут с Кавказа. Папа нашёл нас в Нальчике и вызвал в Москву. Памятник Пушкину, февраль, ночь, жуткий холод, страшная пурга. Я прижалась к маме – стоим, дрожим, ждём. Вдруг из темноты к маме бросается человек, мама вскрикивает – отец!

***
…Очень хорошо помню переулок у Елисеевского магазина, во дворе двухэтажный дом. Квартира, где в крошечной комнатушке жила чудная, восхитительная бабушка - монашка Матрёша и два громадных кота. Усатый мордоворот Барсик спал у бабушки в головах, другой кот, имени не помню, в ногах. Матрёша, вся в чёрном, тихо-тихо появлялась, исчезала. Когда бабушку приглашали к столу, она всегда вежливо отказывалась: «нет, нет, спасибо, я уже покушала». У меня до сих пор эта квартира перед глазами: коридор, кухня без окон, в большой комнате на полу матрацы. Здесь, в перерывах между заданиями, находились отец и его товарищи. Из этой квартиры они уходили в фашистский тыл, сюда же возвращались. По возрасту папа был самый старший в отряде, только у него была семья.

***
…Ночь. Звонок в дверь я не слышала, проснулась от маминого крика и выбежала в прихожую. Мама в обмороке в руках у чёрного фашиста. Я закричала, убежала, спряталась под кровать. От моего крика мама очнулась.
- Скорее переодевайся. - Попросила она папу (фашистом был он).
Меня начали искать.
-Света, Света, ты где?
Услышав папин голос, я перестала бояться и вылезла из-под кровати.
- Где тот в чёрном?! - Спросила я папу.
- Я его прогнал. – Ответил отец.

***
…Отец говорил на правильном берлинском диалекте, ему очень шла эсэсовская форма - самый настоящий Фриц. Тогда я не знала, что «Фриц» – кодовое имя отца.
В одной из книг П.К. Игнатова, (в войну командира партизанского отряда) есть глава или рассказ «Наши немцы». «Группа Фрица»: папа, Рихард - соратник Тельмана, двое бывших военнопленных, забрасывают в Клетнянские леса - немецкий тыл, но не в тот квадрат, куда предполагалось. Они попадают в партизанский отряд местного значения, передатчика в отряде нет, только приёмник. Папа говорил на русском с сильным акцентом, Рихард почти не говорил, двое немцев не говорили вообще. Партизаны раздели немцев до белья, закрыли в землянке и стали разбираться, что с ними делать – сразу расстрелять, либо подождать. На допросе отец предложил: «У Вас нет передатчика? Предлагаю послать радиограмму с нашей рации: вы составляете текст и назначаете дату ответа». Так и сделали. В назначенный день, партизаны собрались у приёмника – ждут, слушают. Левитан читает сводку: «От советского Информбюро … в конце: «В Клетнянских лесах велись бои местного значения»». Радостный крик партизан: «Наши немцы!». Отряд Фрица ушёл на задание.

***
…Я хорошо помню бритого великана Рихарда, с выразительным шрамом, оставшегося на память о гестапо, на огромной голове. Он почти не говорил по-русски.
Задираюсь:
- Ты не русский, ты фашист!
- Я – не фашист, я – немец! Твой папа тоже не русский!
- Нет, мой папа русский.
Рихард подбрасывал меня, смеялся. В самом конце войны, в Германии, Рихарда отправили в родной город корректировать артиллерию. Там его узнали и убили местные фашисты.

***
…Когда вернувшись с очередного задания, отец с товарищами «расслаблялись», меня отправляли в театр Станиславского и Немировича – Данченко. В первый раз высокий мужчина привел меня в театр, конечно без билета, усадил в первый ряд партера. Потом я самостоятельно ходила в театр – знала к кому подойти, чтоб пропустили и нашли место. Мама рассказывала, что однажды, когда отряд в квартире бабушки Матрёши собрался за столом, а меня отправили в театр, по радио заиграли «Темную ночь». Папа пригласил маму, они танцевали. По мнению мамы он танцевал бесподобно и не будь альпинистом, влюбленным в горы, на своей новой родине мог бы работать учителем танцев.

***
…Москвичам выделяли небольшие огороды, получили участок и Кропфы. Отправляясь на очередное задание, отец с товарищами посадили 12 картошек. Осенью, когда отряд собрался, каждый выкопал свой куст. Один куст остался, это был куст Василия Сиротина. Он погиб на задании, прикрывая отступление своих товарищей. Но даже после смерти он оберегал своих товарищей.
После выполнения задания через фронт, в расположение советских войск, разведчики пробрались поодиночке.. Отец вышел в венгерской военной форме, без документов, потребовал связь со штабом. Связывать со штабом не хотели. Отца почти приговорили, но с собой у него был дневник Василия Сиротина, где был записан каждый день их пребывания за линией фронта. Нашёлся человек, который прочитав дневник сумел остановить расстрел и связался с командованием – за отцом тут же приехали.


***
…Грац, 9 мая 1945 года. Отца едва не расстреляли свой же патруль. Акцент - немец, документов нет. Поставили к стенке: «Раздевайся!». На форме была, какая-то особая отметка, доказавшая, что он свой, это спасло. 9 мая 1945 года - день освобождения города Грац от фашистов - утром 9 мая Советские войска вошли в город и на западной окраине встретили американцев. В освобождённом, частично разрушенном, городе Грац с жильём было очень тяжело, отец в форме советского офицера нанёс визит бургомистру, и бабушка Ангела поучила двухкомнатную квартиру. Так кончилась война.

Из воспоминаний Светланы Кропф:

…24 июня – Парад Победы. Папа на гостевой трибуне. После военного состоялся физкультурный парад. Маму несли на Земном шаре.

…Пришла первая послевоенная зима, выпал снег, папа сделал мне маленькие горные лыжи. Горка в Подрезково показалась мне большущей горой. «Видишь ту ёлку – на неё». Поехала - так началась моя страсть (горные лыжи) на многие годы.

…Наступает Новый Год. Тогда елочных базаров не было, елки покупались у электричек. У нас -шестиметровая комнатка, ёлочка крепится к стене при помощи верёвочной петли и лыжной палки. К празднику отец покупает самое вкусное – колбасу, ветчину… всего понемножку - по пятьдесят грамм, и режет тонко – тонко. Это - ритуал, это - Новый Год, это - праздник. А еще я знала, что утром проснусь, а под ёлкой будет подарок.

…Весной ездили в Царицыно, там папа, с будущими участниками альплагеря «Молния» проводил тренировки по технике скалолазания.

..9 мая – всегда гости. В нашу новую - одиннадцати метровую комнатку на Большой Декабрьской набивалось очень много народу. Дядя Боря Смирнов приезжал из Ленинграда, Лоран Астафьев, - папин ординарец жил в Москве.
- Ну что, Смирнов, не забыл ещё?
Дядя Боря – гимнаст - Мастер спорта - на праздничном столе делает стойку на одной руке:
- Не забыл.

Горы: жизненные приоритеты - службе спасения

Летом 1946 года семья Кропфов едет в альплагерь «Домбай». Фердинанд Алойзович – начальником учебной части, Любовь Сергеевна – инструктором. В Домбае побывали фашисты. В пищевом корпусе были немецкие конюшни, обгажено всё. Инструктора вместе с персоналом целый месяц мыли, скребли, чистили– готовились к приезду первых послевоенных участников.

Не забываются и свои спортивные планы: в 1946 году команда ДСО «Молния» в составе: Ю. Губанов, Ф. Кропф, А. Волжин под руководством В. Нестерова проходит траверс Птыш — Акбекский гребень — Джугутурлючат. Этот маршрут был признан лучшим достижением советских альпинистов по классу траверсов в сезоне 1946 г. (Прим. автора: в современном классификаторе это маршрут 5А к.с. насколько корректна техническая оценка данного маршрута сказать сложно, так как более тридцати лет этот траверс не проходила ни одна спортивная группа).

Альпинизм становится все более и более популярным видом спорта и активного отдыха у молодежи. Требуется создание единой спасательной службы. Это дело поручают Ф. Кропфу. С 1946 по 1960 г.г. Фердинанд Алойзович руководит учебно-методической работой в альпинистских лагерях Кавказа, занимается организацией горноспасательной службы. До сих пор в Домбае можно услышать фразу: «По лагерю ходят шлюхи: в горы выпускать не будут. Шлюхам верить нельзя!» Многие из тех, кто ее используют не знают, что так подшучивали альпинисты над немецким акцентом главного спасателя ущелья…

Вот как об этом периоде вспоминают коллеги.

Владимир Дмитриевич Кавуненко:

…Летом 1960 года Кропф мне предложил работать на КСП:
- Владимир Дмитриевич, вместе с заявлением о приёме на работу, напишите три восхождения, которые Вы хотите сделать за сезон, и я обещаю, что Вы их сделаете.
Больше таких предложений никогда ни от кого из руководителей альпинизма мне не поступало.

***
…Фердинанд Алойзович попросил мои документы, а у меня оформлен только третий спортивный разряд. По справкам, которые в конце каждого сезона оформляли в альплагерях у меня набиралось на Мастера.
Кропф пролистал записочки и довольно жестко сказал:
- Государство на вас тратит деньги, а вам лень оформить разряд!
Пришлось ехать в столицу оформлять. В Москве я познакомился с Михаилом Ивановичем Ануфриковым, он мне помог оформить первый разряд. Я вернулся в Домбай и с полным правом приступил к работе на КСП.

***
…Мне очень нравилась работать под руководством Кропфа. Такого организатора, каким был Фердинанд Алойзович в альпинизме я больше никогда нигде не встречал - ни в Управлении, ни на альпинистских базах. Он очень любил горы и очень любил хорошие спортивные восхождения. А еще Кропф всё время что-то изобретал, придумывал. Мы всё время были в деле. Сами сделали Акъю – сани – носилки. Это было очень сложно – металл надо было резать, пилить, гнуть.

***
…В послевоенные годы со снаряжением было плохо, а уж тем более со средствами связи.
Благодаря Кропфу у нас появились трофейные военные радиостанции, тяжелые – порядка трёх с половиной килограммов, «Кляйн – Фу». Никто не знает где Кропф достал их. Мы сняли и заменили кожуха коробок питания и существенно облегчили радиостанции: с ними стало возможно ходить на восхождения.

***
…Мы маркировали тропы – ставили шикарные указатели с расстояниями до ночёвок и по времени и метражу. Они были очень красивые – крыши делали из щепы, сучки обрезали, всё полировали. Когда смотришь на такой указатель, от него не хочется уходить. (Прим. автора: такой указатель изображён на обложке книги Ф.А. Кропфа «Западный Кавказ»). Дежурный по КСП круглосуточно находился на своём посту, к нему всегда можно было прийти с любым вопросом в любое время суток, хоть утром, хоть ночью, хоть когда, и получить грамотную консультацию по любому вопросу. Альпинист – не альпинист – турист спортсмен или турист - отдыхающий. Кто б ты не был – пришёл – получи ответ на любой свой вопрос.

***
Из воспоминаний Крылова Сергея Владимировича:

…В июле месяце 1959г. мы: Ю.Смирнов, В. Шкодин, Г.Соловьёв и я появляемся в Домбайском ущелье, напротив альплагеря «Алибек». Приехали на альпиниаду МВТУ им. Баумана. Нас никто там не ждал, рекомендательные письма не имели значения, на утро нам просто отказали. Удручённые спустились мы на Домбайскую поляну и остановились напротив входа в контрольно – спасательный пункт (КСП). Рюкзаки тяжёлые – объёмистые – в них всё личное и групповое снаряжение. И здесь случилось чудо! Как в сказке открывается дверь КСП и на крыльцо выходит человек : возраст - лет 50, среднего роста, волосы ёжиком, седые, крупный нос, на котором очки в тонкой золотой оправе. Он с явным акцентом спрашивает нас, кто мы и откуда.

Это был 1959-й год, год, когда Ф.А. Кропф не только вынашивал идею самостоятельного альпинизма, но и на нас, нашей группе, решил воплотить эту идею в жизнь. Он предложил нам поселиться в палатке в лесочке напротив КСП, составить план нашей работы и его выполнить. Можно представить себе наше состояние! «Не было ни гроша, да вдруг алтын!» Нет, не алтын, а горы!

Был пройден скальный цикл. Далее цикл снежно – ледовых занятий на Алибекском леднике и на п. Эрцог: рубка ступеней, передвижение на передних зубьях, самозадержание на снегу, льду. Всё, на что с полной самоотдачей и показухой мы были способны.

За всеми занятиями наблюдал Кропф, было одно замечание, когда на не слишком крутом участке он сказал: «Здесь только картошку копать!» Вообще-то лед был под 45 градусов. Впрочем, мы противоречить не стали, нашли другой участок показать свою технику. Мы были отлично подготовлены, как технически, так и физически. Результат - полная самостоятельность: никаких начучей и инструкторов.

Когда пришла пора выйти на первое восхождение 4-А к.тр. М. Домбай, то у ущельской комиссии не возникало сомнений в нашем выпуске. Доволен был наш защитник - «дядя Федри», как мы за глаза называли Кропфа.
Это было первое восхождение, когда мы серьёзно замахнулись на установившиеся графики прохождения маршрутов. Вторая радиосвязь застала нас в одной верёвке от вершины и мы услышали жёсткий голос Кропфа: «Не надо спешка!». После восхождения был разбор. Нам не сделали никаких замечаний ни по технике, ни по страховке: весь маршрут виден из КСП в сорокакратную трубу и Кропф видел, как мы работаем. За 40 дней мы совершили 10 восхождений от 1 до 4 к.тр. среди них Софруджу, Белалакая, Птыш, Домбай, Эрцог. И всё время работали самостоятельно. Это была отличная школа самостоятельного освоения экспедиционной работы, тактики восхождения.

Из воспоминаний Михаила Семёновича Левина:

…В 1959 г. мы с Володей Вербовым собрались в двойке на восхождение, уже не помню куда. Пришли на КСП советоваться. Кропф спросил, каким узлом мы привяжем туриста, ослепшего на леднике.

- Узлом проводника с лямками из репшнура.
- Нет, говорит, есть узел, позволяющий сразу получить лямки, привязывая к середине верёвки. Потом показал нам прогноз погоды :
-Циклон, сплошная дождь…
Прочёл стишок на немецком и перевёл примерно так:
- Если в разрывах туч
видно голубое небо –
столько, чтоб хватило сшить штаны,
- будет хорошая погода!
То есть "гутен веттер"!

Печально пошли мы выяснять у Эдика Багдасарова, что это за узел...
Потом я много раз собирался зайти, чтоб записать стих...
Снова встретились мы с Кропфом в 1962г., когда работали с Мишей Плышевским в "Домбае" и в двойке зарегистрировались на Вост. Домбай с юга. Опять в пересменок, опять бегом, за 11 часов с перевала на перевал...

Через неделю вызывает Ферл, злой, держит нашу записку:

- Ви ходиль двойка? а тут трое почему?!
- Фердинанд Алоизиевич, третьим мы записали Володю Голубева, Вы его знали - по спасаловке 1960 года на Аманаузе...
- О, конечно! Но мне сказаль, он утонуль...
- Да, в конце прошлого года. Он так хотел ходить с нами...

Выслушав довольно мягкий выговор, возвращаемся и от начуча узнаём, что в двойке больше ходить на 5-Б не будем:
- На 5-Б - траверс Аксаутов пойдёте вчетвером и принесёте Кропфу точное описание.

Никогда не забуду ущельское инструкторское совещание, на котором Кропф очень жёстко по мне прошёлся: дескать, есть такие молодые инструктора, которые "себя позволяйт"... Ну, не знал я, что Ферл пришёл на Алибекский ледник и подглядывает, как я мучаюсь с особо вялым участником - и записывает:

- Это лёд, его надо рубить, а не ковырять; снова показываю... Вы что, дебил? ещё раз показываю: рубите! Не ковыряйте, это не ваш нос - это лёд.

Кропф читал по бумажке, с выражением, народ хохотал: - "Себя позволяйт"...

Спасибо, фамилию мою не произнёс...
Но именно в Домбае Кропф однажды заступился за неудачливого стажёра:

- Не ругайт его, у него всё ещё спереди!

Как-то в пересменок пошёл я регистрироваться с двумя маршрутными листами. Спрашиваю:

- Можно сразу записаться и на пик Инэ 2А, и на 4-А Малый Домбай? мы с тренировочного маршрута спустимся и сразу пойдём на Чучхурский перевал.

Кропф меня оглядел и категорически отказал: дескать, спуститесь с пика Инэ и сразу приходите ко мне, буду ждать. Мы в час ночи расстались со своими новичками, уезжавшими к Чёрному морю через Клухорский перевал, и налегке, оставив уложенные к 4-А рюкзаки, понеслись к ледяному мосту через Птышку. Хороша была группа: Юра Григоренко-Пригода, Валя Неборак, а руководила Майя Орлова... После снежника переобулись, мы с Майей полезли в галошах, а харьковчане - в кедах. Погода была, как на зло, великолепная! Почему на зло? Парни остались завтракать, а я прибежал в мыле на КСП, Кропф на веранде улыбается:

- О, ви карашо лазийт - я видель! - и ведёт меня к новинке. Это – сорока - (или шестидесяти)кратного увеличения труба из ГДР, нацеленная на пик Инэ! И по кропфовски дотошно объясняет, что перед комбинированной 4-А надо тренировочный маршрут не в тапочках лезть, а в отриконенных ботинках - и со страховкой, со страховкой! Всё разглядел! Я, весь «обгрустанный» к выходу, а Ферл (так мы его между собой звали) говорит:

- Клява, нам чай с вареньем, пожалюста...

Так после чая с вареньем маршрутный лист подписал.

Кавказ-Москва: сезонный транзит спасателя

Из воспоминаний Светланы Кропф:

…Спасательная служба создавалась на моих глазах. Вечером мы все выходили и смотрели в сторону гор, ждали сигналов. Сигналы подавали ракетами. Зелёная - порядок. Если, не дай Бог, красная - отряд выходил через пять минут – рюкзаки стояли собранные. Каждый маршрут был проверен, Каждое восхождение разбирали. На разборе всегда присутствовал отец, вся группа и я в качестве секретаря. Такой организованности, такта, обаяния, а еще – требовательности (в первую очередь к себе), - как у отца, я больше не встречала ни у кого.

Отец ладил со всеми, даже со знаменитым Виталием Абалаковым. Однажды, это было несколько позже, Абалаков спросил:
- Фердинанд, почему ты позволяешь Светлане курить?
Отец отшутился:
- А у кого ещё я буду стрелять?
- Света, дай папе, пожалуйста, сигарету!

***
… Домбай, вечер танцев, вальс Бостон – обожаю. Папа приглашает меня. Зрители:
- Что он её приглашает?
- Это её отец!
Все смотрели на нас, пары ушли, а я летала, это было потрясающе. Как он чувствовал музыку, как вёл, как мы танцевали!

***
…Высшая похвала, которую я могла услышать от отца: «Хорошо, нормально».
1960 год, Домбай, горнолыжные соревнования, отец на секундомере. У меня жуткий мандраж – отец смотрит. Больше половины трассы я буду у него на виду, не видно только самый верх. Мне уже ничего не надо, только бы проехать, как следует. Упала на подъёмнике, сломала бугель, ударилась спиной.
- Врача?
- Какой врач - на трассу – папа ждёт!
- На старт!
Проехала, как во сне, хорошо ли плохо ли – не знаю, но заняла второе место.
- Папа, ну как?
- Нормально.
Это «нормально» - самая высокая оценка, на которую можно было рассчитывать.

Когда мои дети Ольга и Лёшка подросли, говорю папе:
- Очень в Домбай хочется, по ночам снится!
- Не надо ездить в Домбай, он уже не такой, какой ты любишь.

Москва: время пыльных шляп и анонимок… И создания системы безопасности

С 1960 года отец работал во Всесоюзном совете ДСО профсоюзов старшим инструктором альпинизма. Совет располагался в тыльной части Дома Союзов – бывшего дворянского собрания. Огромная комната – все виды спорта и папин стол, и стол заведующего сектором альпинизма ВЦСПС А.П. Каспина у окна. Одним из основных направлений его деятельности стало формирование системы безопасности в альпинизме: создание методик, анализ и контроль деятельности альпинистских КСП.

Первая книга, переведённая Кропфом, называлась «Мой путь к трём золотым медалям» о замечательном австрийском горнолыжнике Тони Зайлере. Позднее Ф.А. Кропф опубликовал четыре книги по альпинизму, в том числе уникальное пособие «Спасательные работы в горах», с его участием переведены с немецкого семь книг.

Кропф переводил очень точно даже эмоции. Вот пример его перевода:«Крюк подозрительно качается в щели. Глаза лихорадочно ищут другую трещину, руки торопятся забить еще крюк. Увы, та же картина. Страшно применять "зайльцуг" - того и гляди вырвешь крюк, но выхода нет. Так пройдены еще 6 м, практически "по потолку", однако дальше нет щели для крюка». (Перевод Ф. Кропф, из книги «Альпинизм за рубежом»).

Из воспоминаний Светланы Кропф:

Рабочий день начинался в 9.00, отец приходил на работу в 8.45, в 8.55 все необходимые документы уже разложены на столе в том порядке, в котором он будет с ними работать и ровно в 9.00 папа начинал работу.

Звоню:
- Папа, мне надо поговорить!
- Ты что, не знаешь, во сколько у меня обед?
Трубка ложилась на место. Минут через 20 обед – звоню:
Света, ты же знаешь – есть обед, в рабочее время я не могу с тобой говорить!

***
…Очередные выборы, папа - агитатор. Дом в центре Москвы – нет квартиры №1, Счёт квартир начинается со второй. Раз отец получил задание обойти все квартиры, начиная с первой – он должен найти первую квартиру.
- Ищу, обошёл весь дом – нет первой квартиры. Иду в следующий дом, спрашиваю.
- Нет, это не наш дом.
Отец, таки добрался до первой квартиры - подсказал дворник.
Помещение под лестницей. Открывает дверь – там нары, на нарах пальто, подушки - живут люди.
- Больше агитатором я работать не буду! - заявил отец на работе.

Проходит некоторое время – отца вызывает парторг и говорит:
- Фердинанд, не знаю, что делать с этим.
- Что случилось?
- На, прочти.
Подаёт анонимку, папа читает. Фраза «Волосы зашевелились, и глаза на лоб полезли» - ни о чём. В тексте анонимки: «Кропф шпион и предатель такой, что Пеньковский рядом с ним ребёнок - ходунок. Карты Кавказа фашистам передал и на фронте тоже за них был». Телега жуткая. Отец растерялся: «Что делать?!» Возвращается домой, просит его не беспокоить. Клавдии Георгиевне (вторая папина жена, с мамой они к тому времени расстались) сказал: «В мой большой кожаный портфель положи пару рубашек, бельё, носки, 20 пачек Беломора, ватки для фильтров». Всю ночь пишет автобиографию, запечатывает в конверт и утром относит в «известный дом», бросает в специальный почтовый ящик.

Каждый день ходил на работу с портфелем. Дождался повестки: «Просим Вас тогда – то явиться в такое-то время…» Приглашают в тот самый дом, в который входил не однажды и до сих пор каждый раз выходил. На всякий случай простился с Клавой - «Что будет – то будет!» Оделся, взял портфель и вошёл в знакомый подъезд . Показывает паспорт - не смотрят: «Проходите, проходите – Вас ждут». Очень любезные молодые люди, не те, что раньше. «Присядьте, пожалуйста, подождите немножко». Шум, гам, хлопанье дверей, из кабинета вылетает какой – то мужик. Наконец, секретарша приглашает отца зайти. Молодой старший офицер за столом буквой «Т», что-то сосредоточено пишет.
- Присядьте, пожалуйста.

Отец садится, на пол ставит портфель. Спешить больше некуда. Офицер закончил писать, с облегчением вздохнул, встал из-за стола, перешёл, сел напротив отца.
- Ты с портфелем?
- Что делать, готов.
Офицер внимательно посмотрел на отца.
- Отец, что мы не знаем Вашу биографию?
- Всю ночь писал.
- Неужели у нас и без неё нет «Дела»?
- Мне показали анонимку – пришлось написать.
- Иди, отец работай, ни о чём не думай. Если бы каждый сделал для России столько, сколько сделал ты, мы бы сегодня жили по-другому.
- Что мне сказать парторгу?
- Ничего не говорить – разберёмся.

9 мая (тогда рабочий день). Большая комната в Доме Союзов, распахивается двустворчатая белая дверь. Входит генерал во всех регалиях, с адъютантом. «Прошу всех встать!» Все встали, читает приказ по Комитету Государственной Безопасности: «За выполнение специальных заданий в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945гг., Кропф Ф.А. награждается именными золотыми часами».

Есть и другие истории, которые отец рассказывал в кругу семьи:
…В конце шестидесятых я прилетел в Мюнхен по делам журнала горных спасателей «Bergwacht». Главный редактор меня не встретил, подошел не знакомый человек:
- Вы Кропф?
- Ja woll!
- Пройдёмте, садитесь в машину, пожалуйста.

Мерседес – Бенц, я, как почётный гость, на заднем сидении. Вдруг задние двери открываются, подпирают двое - оказываюсь посередине, на переднем сидении водитель и незнакомец, встретивший меня. Мы помчались. Незнакомец оборачивается:
- Кропф, Вам страшно?
- Нет.
- Мы знаем, что Вы храбрый человек!
- Откуда?
- Кропф, мы про Вас всё знаем!

…У меня застучали коленки. Я тут один, уроют – не найдут, Вы все там, что с вами будет? Я медленно – медленно вытаскиваю пачку Беломора, в гильзу вставляю ватку, закуриваю – дымлю на своих конвоиров. Немцы очень любят наш Беломор – ноздри задрожали. Подвезли меня к редакции «Bergwacht» и вежливо откланялись».

***
…Международная встреча альпинистов. Я руководитель советской делегации и переводчик. Полный зал. Бывший фашист (я его узнал) читает лекцию о горах мира. Перечислил все горные системы, а Кавказа вроде, как и нет.
- Извините, герр такой то, Вы забыли про Кавказ, насколько мне известно, Эльбрус – высшая точка Европы!
- А вы то, Кропф, причём тут!? – сказала эта сволочь.
- Россия моя вторая Родина, я никому не позволю её оскорблять! Мальчики, встать, выходим!
И все встали и вышли, а зал то полный!
Ребята спрашивают:
- Папа, что делать?
Им в ответ:
- Собираем свои вещи!
- Как?!
- Я что сказал, быстро! Нет, медленно – медленно!
Я пошёл в свой номер и по одной рубашечке с перекурами, не торопясь укладываю чемодан. Влетают организаторы:
-Герр Кропф, что такое?!
-Господа, он оскорбил не меня, а моих мальчиков, любой, сидящий в этом зале почтёт за честь идти с ними в связке!
- Он придёт сюда и извинится!
- Nein, nein, nein! Там, где он оскорбил мальчиков, пусть там и извинится!
Они убежали, их долго не было, возвращаются:
-Герр Кропф, нет проблем!
Советская делегация вернулась в зал, «фашист» извинился и его больше не видели.

***
…Я спросила отца:
- Как там за кордоном?
Он ответил:
- Иногда очень страшно... Руди Шпитцер, с супругой уехал в Австрию и сгинул без следа. Руди воевал в одном отряде с мамой. Густав Деберль, вернувшийся в конце 50х на родину в 1976 году в погиб автокатастрофе. Я не сомневаюсь, что это было убийство.

***
Еще об одной встрече за рубежом Кропф рассказывал сыну Александру:
…Середина семидесятых, ФРГ, Мюнхен. То ли ресторан, то ли помещение Баварского Красного Креста. Наша делегация, на встрече очень много немцев. Разговоры про горы, лыжи – в таком духе. Постепенно, в процессе общения, зашла речь о войне. Кто-то из немцев встаёт и достаточно раздражённо, с обидой на всех говорит: «Надоели разговоры о войне, я всё здоровье потерял на Восточном фронте». Немцы затихли. Отец встал и рубанул: «Ты потерял здоровье, а мы из-за таких, как ты, потеряли двадцать миллионов!» Ветерана Восточного фронта попросили уйти.

Впрочем, такие встречи единичны. Гораздо больше было других – рабочих контактов. О сотрудничестве с Ф. Кропфом вспоминает Хельмут Адельсбергер:

Про Фердинанда Кропфа я узнал в 1967 году, на симпозиуме, организованном чехословацкой горноспасательной службой «Horska Sluzba». Это международное мероприятие происходило в Праге, в горах Ризенгебирге и в Высоких Татрах. В симпозиуме впервые принимали участие представители СССР. Александр Каспин представил нам русское издание книги австрийского горноспасательного эксперта Вастля Маринера. Книгу перевёл Фердинанд Кропф - советский гражданин с австрийскими корнями. В то время имелось мало письменных материалов по спасению в горах. Книга представляла собой не только дословный перевод, но была технически адаптирована к горноспасательной технике, применяемой в России, приспособлена к незнакомым нам тогда условиям кавказского высокогорья.

Мы пригласили Фердинанда Кропфа участвовать в учебном семинаре Спасательной службы Баварского Красного Креста, где мы лично познакомились. В первую очередь, Кропф интересовался техникой спасения травмированных горнолыжников, оказанием первой медицинской помощи. Все эти вопросы Кропф, как и все участники семинара, изучал на практических тренировках, он вел соответствующие записи, которые потом перерабатывал в учебные пособия. Так продолжалось несколько лет. Кропф привозил в Баварию все новых и новых коллег – горноспасателей из России, которые изучали нашу технику спасения в зимних условиях.

Следующим шагом в нашем сотрудничестве явилось соглашение о поездках групп советских спортсменов в Баварию и баварских альпинистов на Кавказ. Этому предшествовало большое мероприятие Всесоюзного Совета советских профсоюзов в 1973 году, проведенное по предложению Ф.Кропфа – международные соревнования по спасению в горах на Кавказе. Кропф пригласил членов Президиума ИКАР (международная комиссия по спасению в горах) и все приехали. Альпинисты ИКАР смогли ознакомиться с 5-тысячниками высокогорного массива Кавказа и понять трудности недостаточно освоенного высотного региона этих могучих гор.

ИКАР полностью признала и оценила советскую горноспасательную службу, и прежде всего личность Ф. Кропфа. В кругах Баварского Красного Креста (БКК) Фердинанд Кропф стал известной личностью. Его инициативы по обмену альпинистами очень заинтересовали президента Баварского Красного Креста, управляющий директор БКК Генрих Хидль организовал его встречу с президентом БКК - в то время премьер-министром Баварии Альфонсом Гоппелем он очень высоко оценил Кропфа.

***

С мая 1976 года Фердинанд Алойзович Кропф работает инструктором, старшим инструктором, главным специалистом в Управление альпинизма Всесоюзного совета Д.С.О. профсоюзов в отделе учебно-спортивной работы и спасательной службы.
В Советском Союзе альпинизму уделялось большое внимание, как военно-прикладному виду спорта. Управление альпинизма финансировалось не ЦС ДСО Профсоюзов, а непосредственно Профсоюзами, как отдельная единица.
В структуру Управления входили три основных отдела: отдел учебно-методической работы, хозяйственный отдел, который занимался строительством, снабжением альплагерей, международный отдел. Нам подчинялась и Контрольно-спасательная служба.

Самой яркой фигурой среди всех работников Управления был Фердинанд Алойзович Кропф. В его деле было указано: «Во время Великой Отечественной Войны выполнял специальные поручения Родины».

Фердинанд Алойзович отвечал за учебно-методическую работу, он же вёл и международные контакты. Фердинанд Алойзович был сверх ответственным, сверх скрупулезным работником, он всегда очень переживал за конечный результат. Кропф организовал международный обмен альпинистскими группами. В советские времена это было чрезвычайно сложно преодолеть множество бюрократических формальностей: оформить соответствующие документы, разрешения.
Фердинанд Алойзович неоднократно лично сопровождал группы, альпинистов, как в наших горах, так и за рубежом. У него наладились прекрасные взаимоотношения со всеми зарубежными партнёрами. Особенные отношения сложились у него с Хельмутом Адельсбергером - руководителем спасательной службы Красного Креста Баварии.

Благодаря личным связям Кропфа, в тяжёлые годы через Красный Крест Баварии мы получали гуманитарную помощь – различное снаряжение, продукты для наших контрольно – спасательных служб, продукты для альплагерей. Это осуществлялось несколько лет подряд в значительных количествах. Хельмут Адельсбергер лично приезжал в Москву, дабы удостоверится, что груз попадёт к адресату. У нас была очень хорошая связь с московской станцией переливания крови – очень многие альпинисты являлись донорами. Мы узнали потребности станции в расходных материалах, получили от них заявку, увеличили заявку раз в десять и обратились в Красный Крест Баварии. Пришла фура - получили всё!
В одну из больниц на Пироговке и в институт Склифосовского, через Красный Крест мы поставили шесть комплектов оборудования для УЗИ, тогда это была редкость. Это была настоящая действенная помощь.

Светлана Ф. Кропф:

Папа сказал однажды: «Представляешь, мы их победили, а они помогают нам».

Распределением гуманитарной помощи среди альпинистов отец занимался до одного случая. В столице одной среднеазиатской республики, куда папа приехал, местный «бабай» потребовал гуманитарную помощь для себя и своих родственников. Отец был категоричен: «Они не альпинисты, нет их в списках! Нет, нет, нет».

Отец работал, пока мог, окончательно вышел на пенсию в 1993году.
Однажды я зашла к нему домой:
- Хочешь чаю?
- Хочу, я помогу.
- Не надо

Отец пошёл на кухню ставить чайник, включил газ и рукой проверял пламя. Во мне всё сжалось – отец почти ослеп. В России восьмидесятилетнему старику отказались делать операцию, отец поехал в Германию. После операции на глазах отец жил у Адельсбергера, но приехал раньше срока: «Мне было неудобно». С папой мы встретились в метро – стоит, улыбается.
- Папа, ты видишь!
- Да, я вижу!
- Папа, тебе надо палочку купить, удобнее ходить будет.
- Нет! Фердинанд Кропф умел говорить «Нет».

Папа назначил мне встречу, он приходил на пять минут раньше, я минута в минуту. Прихожу – его нет нигде. Я в другой выход метро – нет. Что ж такое?! - Уже мысли полезли. Вдруг смотрю – спускается папа с палочкой по лестнице, – весь кипит, взорвётся, прямо сей час метро разнесёт! Подходит: «Да, удобно, но противно!» Он так это сказал, что я чуть не упала.

Когда отцу было уже далеко за 80, он перенёс сложную болезненную операцию под местным наркозом. Я приезжаю в Красногорский военный госпиталь к доктору – хирургу.
- Сядьте. Такого человека, как ваш отец, я не встречал, а я военный хирург.
- Что?
- Он не пикнул, единственно, перед концом операции он спросил: «Ещё долго? - ещё минут десять». Я не видел таких людей.
- И не увидите, он такой один и другого такого, как мой отец, человека быть не может.

Фердинанд Алойзович Кропф скончался 16 марта 2005 г. Похоронен в Москве на Николо Архангельском кладбище.

От составителя.

Трудовая деятельность и воинская доблесть Ф.А. Кропфа отмечены правительственными наградами. Ему присвоены спортивные звания: Заслуженный Тренер СССР, Заслуженный Тренер РФ и МС СССР.
В 1993 году, в возрасте 79 лет, Фердинанд Алойзович Кропф вышел на пенсию. Персональный пенсионер республиканского значения.

Фердинанд Алойзович Кропф многие годы увлекался коллекционированием альпинистских и туристских значков - в его собрании было более 4000 значков по всем горным районам мира. Его альпинистская библиотека насчитывала много сотен томов.

Очерк сделан на основе воспоминаний дочери Фердинанда Алойзовича Светланы (1938г.р.), сына Александра (1967г.р.), записанных мною на диктофон весной летом 2013г.
Вступление – «Австрия», «СССР» скомпилировано на основе писем Ф.А. Кропфа к П.С. Рототаеву. История восстания Шуцбунда на основе материалов из Интернета. Глава «Война» - наградного листа, книжки красноармейца Ф.А. Кропфа, архивной справки, материалов из Интернета.

Воспоминания Владимира Дмитриевича Кавуненко, Виктора Ефимовича Шульги, Сергея Аганесовича Тер - Григоряна так же записаны мною на диктофон и отредактированы в тоже время. Воспоминания Хельмута Адельсбергера записаны им собственноручно специально для наших публикаций, переведены В.Е. Шульгой, отредактированы мною.
Михаил Семёнович Левин прислал свои воспоминания, написанные специально для наших публикаций и ксерокопию главы сборника, посвящённого послевоенному свердловскому альпинизму с воспоминаниями Сергея Владимировича Крылова.
Формат журнальной публикации не позволяет использовать все имеющиеся у нас документы, материалы. Работа продолжается, мы наденемся со временем сделать более полное издание в книжном варианте.

Составитель Л.Ю. Мач, редактор С.В Журавлёв, КМС по Альпинизму, инструктор 1 категории, член Союза Писателей России.